Главная→Праздники→Войны и считал что. Война классификация войны и её причины. Главные причины войны

Войны и считал что. Война классификация войны и её причины. Главные причины войны

Война́ — личная неприязнь между политиками — государствами, племенами, группировками и т. д., происходящий в форме вооружённого противоборства, военных (боевых) действий между их вооружёнными силами.

Война преследует одну цель навязывание своей воли. Один или группа людей, заставляет другого человека, группу отказаться от своей свободы, идеологии, от прав на собственность, отдать ресурсы: территорию, акваторию и др.

По формулировке Клаузевица, «война есть продолжение политики иными, насильственными средствами», то есть война происходит тогда когда политики, главари группировок и т. д. не могут договориться. Тотальная война — это вооружённое насилие, доведённое до крайних пределов то есть уничтожение ((всего)) народа. Главным средством в войне является армия.

Вооружённые конфликты сильных с слабыми называются умиротворениями, военными экспедициями или освоением новых территорий; с небольшими государствами — интервенциями или репрессалиями; с внутренними группами — восстаниями, мятежами либо внутренними конфликтами (гражданская война).

Отсутствие войны называют миром.

Классификация войн

По своему масштабу войны делятся на мировые и локальные (конфликты).

Важное значение имеет также деление войн на «внешние» (external warfare) и «внутренние» (internal warfare).

Воздушная война – это война которая ведётся в воздухе при помощи ((любых)) летательных аппаратов.

Морская война – война в которой используют любые плавающие средства.

Локальная война – это небольшая война так называемая «ограниченная война», среди небольших государств или большое и маленькое государство, войны ети зачастую непродолжительные по времени, что бы было проще понять повоевали и разошлись по домам.

Ядерная война – ну это понятно многим война в которой используется ядерное оружие: ракеты, бомбы переносного типа, загрязнение территории ядерными отходами и так далее.

Колониальная война – цель это войны, завоевать или удержать колонию в своих руках, то есть народ, государство.

Малая война – цель этой войнушки излом противника для обеспечения преимущества основным войскам для решающего сражения.

Информационная война – воздействие на население (военных тоже) противника путем распострание (разной вообще любой) дезинформации, цель влияние на волю противника.

Сетецентрическая война – суть этой войны заключается, в повышение боевых возможностей ((перспективных)) формирований в современных войнах и вооруженных конфликтах, за счет достижения ((информационного превосходства)), объединения участников боевых действий в единую сеть.

Психологи, например Э. Дурбан и Джон Боулби, утверждают, что человеку по природе вещей свойственна агрессия. Согласно данной теории государство создает и сохраняет определенный порядок в местном обществе и в то же время создает базу для агрессии в форме войны. Если война является неотъемлемой частью человеческой натуры, как предполагается многими психологическими теориями, то полностью изжить её никогда не удастся.

Зигмунд Фрейд считал агрессивность одним из основных инстинктов, определяющих психологические «пружины», направленность и смысл человеческого существования и исходя из этой позиции, З. Фрейд даже отказался участвовать в движении борцов за мир, так как считал войны неизбежным следствием периодических вспышек человеческой агрессивности.

Некоторые милитаристы — такие, как Франц Александр, утверждают, что состояние мира — это иллюзия.

Периоды, которые принято называть «мирными», на самом деле являются периодами приготовлений к будущей войне или ситуацией, когда воинственные инстинкты подавляются более сильным государством.

Данные теории основываются якобы на воле подавляющего большинства населения. Однако они не учитывают тот факт, что только небольшое количество войн в истории было действительно результатом волеизъявления народа. Гораздо чаще народ насильно втягивается в войну своими правителями. Одну из теорий, которая ставит во главу угла политических и военных лидеров, разработал Морис Уолш. Он утверждал, что подавляющее большинство населения нейтрально по отношению к войне, и что войны случаются только тогда, когда к власти приходят лидеры с психологически ненормальным отношением к человеческой жизни. Войны затеваются правителями, которые преднамеренно стремятся воевать — такими, как Наполеон, Гитлер и Александр Македонский. Подобные люди становятся во главе государств во времена кризиса, когда население ищет вожака с твердой волей, который, как им кажется, способен решить их проблемы.

Так, папа Урбан II в 1095 году, накануне Первого крестового похода, писал: «Земля, которой вы унаследовали со всех сторон окружена морем и горами, и она слишком мала для вас; она едва дает пропитание людям. Вот почему вы убиваете и мучаете друг друга, ведете войны, вот почему столь многие из вас гибнут в гражданских раздорах. Уймите свою ненависть, пусть вражда закончится. Вступите на дорогу к Гробу Господню; отвоюйте эту землю у нечестивой расы и заберите её себе».

Айн Рэнд, доказывала, что если человек хочет противостоять войне, то он должен в первую очередь противостоять экономике, контролируемой государством. Она считала, что мира на земле не будет до тех пор, пока люди будут придерживаться стадных инстинктов и жертвовать индивидуумами ради коллектива и его мифического «блага».

Так называется вооруженная борьба между соперничающими группами, края может признаваться в качестве законного конфликта. Беспорядки и индивидуальные акты насилия не подпадают под это определение, однако восстания внутри государства и вооружейные конфликты между странами могут быть названы войнами.

Библейский контекст. В ВЗ есть много мест, оправдывающих войну, это, в частности, Втор 7 и 20, а также повеетвования Нав, Суд и 14 Цар. Одни христиане цитируют эти тексты в оправдание вооруженных конфликтов, другие же призывают своих единоверцев к осторожности, напоминая им, что многие законы, данные Древнему Израилю, в последующую эпоху утратили свою силу. То Царство, о к-ром говорит Иисус, не тождественно конкретному государству это христианская Церковь, члены крой живут в разных странах. Многие в.з. тексты, относящиеся к Израилю, в этой ситуации уже неприменимы. К-ром е того, в ВЗ есть места, прославляющие не войну, а мир(Ис 2:4 и др.).

В НЗ война упоминается редко, но некрые общие заявления о вооруженных конфликтах есть и здесь. В Нагорной проповеди Иисус призывает своих учеников к ненасилию: "...кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую" (Мф5:39); "любите врагов ваших... молитесь за обижающих вас..." (Мф 5:44). Однако Иисус, повидимому, принимал войны как часть мироустройства(Мф 24:6), а христианесолдаты не подвергались осуждению (Деян 10). Среди учеников Иисуса были и зелоты Иисус старался направить их энергию в неполитическое русло. Воины порой рассматривались как герои веры (Евр 11:32). Однако Иисус ясно учил, что дело Божье нельзя совершать посредством физической силы (Ин 18:36), и осудил Петра за то, что тот попытался насилием защитить Его от ареста (Мф 26:5254). В посланиях военные термины метафорически используются для описания христианской жизни, а верующие уподобляются солдатам, крые сражаются со злом духовным оружием (2 Тим 2:3; 1 Пет 2:11; Еф 6:1020). Возвращение Христа принесет христианам победу зло будет сокрушено в битвах, описанных в Откр.

Пацифизм первых христиан. Изза неоднозначности библейских свидетельств пример первых христиан был особенно важен для последующей внутрихристианской дискуссии о войне. Сторонники ненасилия часто ссылались на то, что до 170 г. н.э. отсутствуют данные о христианах, служивших в римской армии. Однако в Римской империи не было всеобщей воинской обязанности и никто не принуждал христиан служить в армии, возможно, поэтому они и не были склонны обсуждать данную тему. В кон. II в. ситуация изменилась и христиане начали служить в войсках, невзирая на протесты церковных лидеров. Многие солдаты римской армии принимали христианство, и многие христиане шли на военную службу, чтобы защитить империю.

Впрочем, многие верующие пытались воспрепятствовать размыванию границы между Церковью и миром. Они напоминали,что солдат приносит идолопоклонническую клятву императору, и указывали на несовместимость христианской любви с делом солдата, призванного убивать. В "Правилах" Ипполита (III в.), регламентирующих жизнь христианской общины, сказано, что верующий может служить в армии, если при этом он никого не убивает. В эпоху, когда во всей империи воцарился мир, солдаты лишь охраняли общественный порядок и боролись с пожарами, так что многим легионерам за все время службы ни разу не приходилось убивать человека. И все же христиане в большинстве своем отказывались идти на военную и государственную службу, и это навлекало на них обвинения в нелояльности. Отвечая на такие обвинения, Ориген писал в трактате "Против Цельса", что христиане служат государству иным способом они обеспечивают нравственное совершенствование общества и молятся за властей предержащих. Молитва не дает силам зла развязывать войны.

Справедливая война. В IV в., после обращения в христианство императора Константина, римское общество приняло христианскую веру. Теперь Церковь уже не могла занимать пацифистскую позицию. В прежние времена христиане, живя внутри государства, отказывались ему служить, государство же имело возможность игнорировать христиан, как меньшинство. Но теперь, когда христиане стали большинством, они уже не могли не служить в армии. Августин сформулировал новое христианское отношение к проблеме насилия, разработав т.н. теорию справедливой войны. Он адаптировал правила ведения войны, изложенные такими античными мыслителями, как Платон и Цицерон, к христианскому мировоззрению. Война, по мнению Августина, имеет целью торжество справедливости и установление мира. Властитель, крый ведет войну, должен помнить заповедь о любви к врагам. На войне необходимо соблюдать договоренности с противником, уважать нейтралитет невоюющих сторон и воздерживаться от резни и грабежа. Монахов и священников должно освобождать от участия в военных действиях. Разрабатывая теорию войны, Августин все же оставался под влиянием раннехристианского пацифизма. В его рассуждениях о государстве и государственном аппарате насилия звучат нотки печали и обреченности.

Крестовые походы и средневековое христианство. Лишь в XI в. пацифизм ранней Церкви сменился прославлением рыцарявоина. Возможно, это связано с распространением воинственного германского духа. Самым ярким результатом такого соединения христианства с варварской религией войны стали Крестовые походы. В 1095 г. папа Урбан II призвал всех христиан к священной войне, чтобы положить конец власти неверных над святынями Палестины. Следствием этого призыва стал Первый крестовый поход, завершившийся завоеванием Иерусалима (1099) и созданием на Ближнем Востоке христианских государств. Последующие крестовые походы были призваны защитить эти форпосты христианства, однако к 1291 г. крестоносцев полностью изгнали из Палестины и Сирии.

Крестовые походы стали самым очевидным примером средневекового смешения святости с насилием. К-ром е того, стали возможны благословения знамен и оружия. Христианская церемония посвящения в рыцари во многом напоминала древние языческие обряды. Для борьбы с врагами Бога были созданы новые монашеские ордены (напр., тамплиеры). Западный мир стал смотреть на иноверцев как на врагов Царства Божьего, крых надо либо обратить в истинную веру, либо уничтожить. Считалось, что к иноверцам не следует проявлять милости и что в борьбе против них не нужно соблюдать правила "справедливой войны ". Крестоносцы любили цитировать пророка Иеремию: "Проклят, кто дело Господне делает небрежно, и проклят, кто удерживает меч Его от крови!" (Иер48:10).

Характерное для средневекового христианства положительное отношение к насилию разделяли и теологи того времени, полагавшие, что война необходима обществу. Идеи ненасилия стали достоянием небольших периферийных сект. Такие мыслители, как Грациан и Фома Аквинский, переработали учение о справедливой войне, сделав возможным оправдание любых, даже агрессивных войн. Важно было даже не то, что писали эти теологи, а то, чего они не писали. Они пространно излагали свое учение об ангелах, а проблеме насилия посвятили лишь несколько строк. Зато о войне рассуждали те, кто воспринимал ее положительно, как проявление рыцарского духа. Образ рыцарягероя лег в основу позднейшего прославления войны. В "Кентерберийских рассказах" Джефри Чосера рыцарь предводитель паломников, наделенный всеми возможными добродетелями.

Возрождение и Реформация. Технический прогресс и политические перемены в Европе XVXVI вв. побудили многих христиан переосмыслить проблему войны. Важным техническим достижением стало изобретение пушек, крые могли разрушать крепости и свели на нет роль рыцаря в бою. Другим важным фактором было возникновение империй, стремившихся к расширению и предпринимавших с этой целью маештабные военные кампании.

Томас Мор, Эразм Роттердамский и другие христианские гуманисты осуждали такое кровопролитие. Они напоминали, что Христос утверждал свое Царство не силой, а любовью и милосердием. Эразм писал, что, признавая войну справедливой, мы тем самым прославляем эту войну. Гуманисты обвиняли Церковь в том, что она не понимает Св. Писания и обслуживает интересы честолюбивых и кровожадных властителей. Однако основатели протестантизма (Лютер, Цвингли и Кальвин) не поддержали этого протеста. Сочетание религиозного фанатизма с использованием новых видов оружия породило религиозные войны, беспрецедентные по своей жестокости в европейской истории. Лишь одно из протестантских течений, анабаптистское, исповедовало ненасилив. Анабаптисты понимали Нагорную проповедь буквально и стремились подражать миролюбию Христа.

Тотальная война и современный мир. Вестфальский мирный договор (1648) положил конец последней большой религиозной войне в Европе. Началась эпоха могущественных монархий (таких, как Франция Людовика XIV), крые ликвидировали разрозненные вооружейные отряды и создали постоянные армии. Феодалы, привыкшие к военной службе и не желавшие утрачивать свою роль, стали офицерами этих армий. Офицерство (напр., прусское юнкерство) было заинтересовано в наличии крупных армий. В офицерской среде сохранялись многие традиции средневекового рыцарства.

Многие мыслители XVIII в. критиковали войну, но после Великой французской революции Европу захлестнула новая волна насилия. Наполеон, примиривший демократический идеализм с национализмом, направил революционную энергию французов на создание огромной империи. Все силы нации были брошены на достижение военной победы (этот зловещий опыт сыграл свою роль позже). В конечном итоге Наполеон потерпел поражение, но блеск его побед и унижение побежденных запомнились надолго. Прусский военный теоретик К. фон Клаузевиц, внимательно изучавший историю наполеоновских войн, создал теорию тотальной войны. Клаузевиц полагал, что для достижения победы бывает необходима "предельная" активизация конфликта. И действительно, промышленная революция и совершенствование вооружений сделали реальным тотальную победу над противником.

Христиане XIX в. противостояли усилившейся военной угрозе, организуя международное сотрудничество и гуманитарные акции. Вопреки повсеместному усилению национализма, были проведены важные международные конференции (в частности в Гааге в 1899 и 1907 гг.). На этих конференциях приняли документы, призывающие к защите военнопленных, помощи больным и раненым, уважению нейтралитета и ограничению жестокостей войны.

Однако миролюбивые силы не сумели предотвратить Первую мировую войну, реализовавшую теоретические построения Клаузевица. Обе воюющие стороны использовали мины, пулеметы, отравляющие газы, подводные лодки и воздушные бомбардировки, конфликт развернулся на суше, на море и в воздухе. Церкви поддерживали войну. Риторика В. Вильсона и других национальных лидеров была направлена на то, чтобы представить происходящее как крестовый поход ради спасения человечества. Однако после окончания войны события развернулись совсем не так, как обещали эти лидеры. Во многих странах утвердились тоталитарные режимы, а западные демократии страдали от Великой депрессии. В межвоенное двадцатилетие в США и Зап. Европе воцарилась атмосфера усталости, преобладали пацифистские настроения.Лига наций, призванная поддерживать мир, оказалась неэффективной, и человечество было вновь ввергнуто в пучину глобального конфликта.

Отношение христиан ко Второй мировой войне чем-то напоминало теорию справедливой войны. Вторая мировая война, в отличие от Первой, была столкновением антагонистических социальнополитических систем. Идеология и политика фашистской Германии были столь страшны, что Р. Нибур и другие христианские деятели, прежде исповедовавшие пацифизм, призвали верующих к участию в конфликте. Применение новых видов оружия сделало эту войну более разрушительной, чем все предшествующие войны. Наивысшим военнотехническим достижением стало создание атомной бомбы. Война закончилась, но теперь серьезной угрозой миру стало соперничество между США и СССР. Организация Объединенных Наций прилагала усилия по сохранению мира, но гонка вооружений привела к тому, что вся индустриальная структура современного общества оказалась ориентирована на производство оружия. Ситуация усугубилась еще и тем, что в наш век секуляризма христианские идеи становятся все менее популярны.

Отношение христиан к войне. Как показывает история, достаточно сложно сформулировать христианскую позицию по этому вопросу. Позиция первых христиан, некрых гуманистов и большинства анабаптистов была пацифистской. Но большая часть христиан склоняется к точке зрения Августина, считавшего, что война может быть справедливой. Такие деноминации, как "Церковь братьев", квакеры и меннониты, проповедуют непротивление, но крупные вероисповедания лютеране, пресвитериане, баптисты, католики, методисты и реформаты принимают теорию справедливой войны. Некрые христиане даже считали необходимыми крестовые походы. Если в Средние века папы призывали к крестовому походу против турок, то в XX в. некрые протестантские фундаменталисты в Соединенных Штатах призывали организовать подобный поход против Советского Союза.

Однако в последние десятилетия, в связи с угрозой глобальной ядерной катастрофы, отношение христиан к войне примечательным образом изменилось. Лидеры многих конфессий осознали, что применение ядерного оружия, неизбежно ведущее к массовой гибели гражданского населения, превращает теорию справедливой войны в злую шутку. С точки зрения этих "ядерных пацифистов", само существование такого оружия вычеркивает войну из перечня разумных средств государственной политики.

R.G. CLOUSE(nep. А. Г.) Библиография: R.H. Bainton, Christian Attitudes Toward War and Peace: L. Boettner, The Christian Attitude Toward War; P. Brock, Pacifism in Europe to 1914, Pacifism in the United States from the Colonial Period to the First World War, and Twentieth Century Pacifism; D. W. Brown, Brethren and Pacifism; C.J.Cadoux, The Early Christian Attitude Toward War; R. G. Clouse. ed., War: Four Christian Views; P. C. Craigie, The Problem of War in the ОТ; G. F. Hershberger, War, Peace and Nonresistance; A. F. Holmes, ed., War and Christian Ethics; R. Niebuhr, Christianity and Power Politics and Moral Man and Immoral Society; G. Nuttall, Christian Pacifism in History; R. B. Potter, War and Moral Discourse; P. Ramsey, The Just War and War and the Christian Conscience; R.J.Sider and R. K. Taylor, Nuclear Holocaust and Christian Hope; M. Walzer, Jusi and Unjust Wars; R. Wells, ed., The Wars of America: A Christian View; Q. Wright,/! Study of War; 3. Yoder. Nevertheless: The Varieties of Religious Pacifism and The Original Revolution: Essays on Christian Pacifism; G.C. Zahn.An Alternative to War and War, Conscience and Dissent.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Как правило, война имеет целью навязывание оппоненту своей воли . Один субъект политики пытается изменить поведение другого, заставить его отказаться от своей свободы , идеологии , от прав на собственность , отдать ресурсы: территорию, акваторию и др.

Военные авторы обычно определяют войну как вооружённый конфликт, в котором соперничающие группы обладают достаточно равными силами, чтобы сделать исход сражения неопределённым. Вооружённые конфликты сильных в военном отношении стран с находящимися на примитивном уровне развития племенами называются умиротворениями, военными экспедициями или освоением новых территорий; с небольшими государствами - интервенциями или репрессалиями ; с внутренними группами - восстаниями, мятежами либо внутренними конфликтами (гражданская война). Подобные инциденты, если сопротивление оказалось достаточно сильным или продолжительным по времени, могут достичь достаточного размаха, чтобы быть классифицированными как «война» . Отсутствие войны называют миром .

Причины возникновения войн и их классификации

Основная причина возникновения войн - стремление политических сил использовать вооружённую борьбу для достижения различных внешне- и внутриполитических целей.

Данные теории основываются якобы на воле подавляющего большинства населения. Однако они не учитывают тот факт, что только небольшое количество войн в истории было действительно результатом волеизъявления народа . Гораздо чаще народ насильно втягивается в войну своими правителями. Одну из теорий, которая ставит во главу угла политических и военных лидеров, разработал Морис Уолш . Он утверждал, что подавляющее большинство населения нейтрально по отношению к войне, и что войны случаются только тогда, когда к власти приходят лидеры с психологически ненормальным отношением к человеческой жизни. Войны затеваются правителями, которые преднамеренно стремятся воевать - такими, как Наполеон , Гитлер и Александр Македонский . Подобные люди становятся во главе государств во времена кризиса, когда население ищет вожака с твердой волей, который, как им кажется, способен решить их проблемы.

Эволюционная психология

Подобные теории были раскритикованы учеными, такими как Джон Г. Кеннеди, которые считали, что организованные, продолжительные войны людей существенно отличаются от драк за территорию у животных - и не только в части технологии. Эшли Монтегью указывает, что социальные факторы и воспитание являются важными причинами, определяющими природу и ход человеческих войн. Война все-таки является человеческим изобретением, имеющим свои исторические и социальные корни.

Социологические теории

Социологи долгое время изучали причины возникновения войн. На этот счет существует множество теорий, многие из которых противоречат друг другу. Сторонники одной из школ Primat der Innenpolitik (Приоритет внутренней политики) берут за основу работы Эккарта Кера (Eckart Kehr) и Ханса-Ульриха Вэлера (Hans-Ulrich Wehler), которые считали, что война является продуктом местных условий, и только направление агрессии определяется внешними факторами. Так, например, Первая мировая война была результатом не международных конфликтов, тайных сговоров или нарушения баланса сил, но результатом экономической, социальной и политической ситуации в каждой стране, вовлеченной в конфликт.

Данная теория отличается от традиционного подхода Primat der Außenpolitik (Приоритет внешней политики) Карла фон Клаузевица и Леопольда фон Ранке , которые утверждали, что война и мир являются следствием решений государственных деятелей и геополитической ситуации.

Демографические теории

Демографические теории можно подразделить на два класса: мальтузианские теории и теории преобладания молодежи.

Мальтузианские теории

Согласно мальтузианским теориям причины войн кроются в росте населения и нехватке ресурсов.

Сторонники мальтузианских теорий считают, что относительное уменьшение количества военных конфликтов в последние 50 лет, особенно в развивающихся странах , является следствием того, что новые технологии в сельском хозяйстве способны прокормить гораздо большее количество народа; в то же время доступность контрацептических средств привела к существенному снижению рождаемости.

Теория преобладания молодёжи

Средний возраст по странам. Преобладание молодежи наличествует в Африке и чуть в меньшей пропорции в Южной и Юго-Восточной Азии и Центральной Америке.

Теория преобладания молодёжи существенно отличается от мальтузианских теорий. Её сторонники считают, что сочетание большого количества молодых мужчин (как это графически представлено в Возрастно-половой пирамиде) с нехваткой постоянной мирной работы ведет к большому риску войны.

В то время как мальтузианские теории фокусируются на противоречии между растущим населением и наличием природных ресурсов, теория преобладания молодежи фокусируется на несоответствии между количеством бедных, не наследующих имущества молодых мужчин и доступных рабочих позиций в существующей социальной системе разделения труда .

Большой вклад в развитие данной теории внесли французский социолог Гастон Бутуа (Gaston Bouthoul), американский социолог Джек A. Голдстоун, американский политолог Гэри Фуллер, и немецкий социолог Гуннар Хейнсон (Gunnar Heinsohn). Самюэль Хантингтон (Samuel Huntington) разработал свою теорию Столкновения цивилизаций , во многом используя теорию преобладания молодежи:

Я не думаю, что ислам является более агрессивной религией, чем любые другие, но я подозреваю, что за всю историю от рук христиан погибло больше людей, чем от рук мусульман. Ключевым фактором здесь является демография. По большому счету, люди, которые идут убивать других людей, - это мужчины в возрасте от 16 до 30 лет . В течение 1960х, 1970х и 1980х в мусульманском мире была высокая рождаемость и это привело к огромному перекосу в сторону молодежи. Но он неминуемо исчезнет. Рождаемость в исламских странах падает; в некоторых странах - стремительно. Изначально ислам распространялся огнем и мечом, но я не думаю, что в мусульманской теологии заложена унаследованная агрессивность."

Теория преобладания молодежи была создана совсем недавно, но уже приобрела большое влияние на внешнюю политику и военную стратегию США. И Голдстоун и Фуллер консультировали американское правительство. Инспектор ЦРУ генерал Джон Л. Хелгерсон ссылался на данную теорию в своем отчете за 2002 год «The National Security Implications of Global Demographic Change».

Согласно Хейнсону, который первым предложил теорию преобладания молодежи в её наиболее общей форме, перекос случается, когда от 30 до 40 процентов мужского населения страны принадлежит к «взрывоопасной» возрастной группе - от 15 до 29 лет. Обычно этому явлению предшествует взрыв рождаемости, когда на одну женщину приходится по 4-8 детей.

В случае, когда на одну женщину приходится 2,1 ребёнка, сын занимает место отца, а дочь - матери. Общий суммарный коэффициент рождаемости в 2,1 приводит к замещению предыдущего поколения, тогда как более низкий коэффициент ведёт к вымиранию населения.

В случае, когда в семье рождается 4-8 детей, отец должен обеспечить своим сыновьям не одну, а две-четыре социальных позиции (работы), чтобы они имели хоть какие-то перспективы в жизни. Учитывая, что количество уважаемых должностей в обществе не может увеличиваться с той же скоростью, как количество еды, учебников и вакцин, множество «обозленных молодых мужчин» оказываются в ситуации, когда их юношеский гнев выливается в насилие.

Их слишком много в демографическом отношении,
Они не имеют работы или застряли на неуважаемой, низкооплачиваемой должности,
Зачастую не имеют возможности вести сексуальную жизнь до тех пор, пока их заработки не позволят им завести семью.

Согласно Хейнсону, сочетание этих стрессовых факторов обычно приводит к одному из следующих результатов:

насильственное преступление
эмиграция («ненасильственная колонизация»)
гражданская война и(или) революция
геноцид (чтобы занять место убитых)
завоевание (насильственная колонизация, зачастую сопровождаемая геноцидом за пределами родной страны).

В качестве другого исторического примера, когда молодежь играла большую роль в восстаниях и революциях, можно привести Французскую революцию 1789 года . В зарождении нацизма важную роль играла экономическая депрессия в Германии . Геноцид в Руанде в 1994 году также мог быть следствием серьёзного преобладания в обществе молодёжи .

Несмотря на то, что соотношение роста населения и политической стабильности было известно ещё с момента опубликования Меморандума 200 по национальной безопасности (National Security Study Memorandum 200) в 1974 году , ни правительства, ни Всемирная организация здравоохранения не предприняли меры по контролю за рождаемостью для предотвращения террористической угрозы. Выдающийся демограф Стивен Д. Мамфорд (Stephen D. Mumford) приписывает это влиянию Католической церкви .

Теория преобладания молодёжи стала объектом для статистического анализа Всемирного банка , Population Action International и Берлинский институт демографии и развития (Berlin-Institut für Bevölkerung und Entwicklung) . Подробные демографические данные доступны по большинству стран в международной базе данных Бюро переписи населения США .

Теория преобладания молодежи критикуется за высказывания, ведущие к расовой, половой и возрастной «дискриминации».

Рационалистические теории

Рационалистические теории предполагают, что обе стороны в конфликте действуют разумно и исходят из желания получить наибольшую выгоду при наименьших потерях со своей стороны. Исходя из этого, если бы обе стороны знали заранее, чем кончится война, то было бы лучше для них принять результаты войны без сражений и без напрасных жертв. Рационалистическая теория выдвигает три причины, почему некоторые страны не в состоянии договориться между собой и вместо этого начинают воевать: проблема неделимости, асимметричность информации с намеренным введением в заблуждение и невозможность полагаться на обещания противника .

Проблема неделимости возникает, когда две стороны не могут прийти к взаимному соглашению с помощью переговоров, потому что вещь, которой они стремятся обладать, неделима и может принадлежать только одной из них. В качестве примера можно привести войны за Храмовую гору в Иерусалиме.

Проблема асимметричности информации возникает, когда два государства не могут заранее просчитать вероятность победы и достичь обоюдоприемлемого соглашения потому, что каждое из них имеет военные секреты. Они не могут открыть карты, так как они не доверяют друг другу. При этом каждая сторона пытается преувеличить собственную силу, чтобы выторговать дополнительные преимущества. Например, Швеция пыталась ввести в заблуждение нацистов относительно своего военного потенциала, разыграв карту «арийского превосходства» и показав Герману Герингу элитные войска, переодетые в форму обычных солдат.

Американцы приняли решение вступить в войну во Вьетнаме , прекрасно зная, что коммунисты будут сопротивляться, но недооценивая способность партизан противостоять регулярной армии США.

И, наконец, переговоры о предотвращении войны могут закончится провалом из-за неспособности государств соблюдать правила честной игры. Две страны могли бы избежать войны, если бы они придерживались изначальных договоренностей. Но по сделке одна сторона получает такие привилегии, что становится более сильной и начинает требовать всё больше и больше; в результате более слабой стороне не остается ничего другого, как защищаться.

Рационалистический подход можно критиковать по многим позициям. Предположение о взаимных расчетах прибылей и затрат выглядит сомнительно - например, в случаях геноцида во время Второй мировой войны, когда слабой стороне не оставляли никакой альтернативы. Рационалисты считают, что государство действует как нечто целое, объединённое одной волей, а лидеры государства разумны и в состоянии объективно оценить вероятность успеха или поражения, с чем никак не могут согласится сторонники поведенческих теорий, упомянутых выше.

Рационалистические теории обычно хорошо применимы в теории игр , а не в моделировании решений, которые лежат в основе любой войны.

Экономические теории

Другая школа придерживается теории, согласно которой войну можно рассматривать как рост экономической конкуренции между странами. Войны начинаются как попытка овладеть рынками и природными ресурсами и - как следствие - богатством. Представители ультра-правых политических кругов, например, утверждают, что у сильного есть естественное право на все то, что слабый не в состоянии удержать. Некоторые политики-центристы также придерживаются экономической теории в объяснении войн.

«Есть ли на белом свете хоть один мужчина, хоть одна женщина, пусть даже ребёнок, который не знает, что причины войны в современном мире кроются в индустриальной и коммерческой конкуренции?» - Вудро Вильсон , 11 сентября 1919 г., Сен-Луис.

«Я провел на военной службе 33 года и четыре месяца и большую часть этого времени я работал как высококлассный громила, работающий на Большой Бизнес, Уолл-стрит и банкиров. Короче говоря, я рэкетир , гангстер капитализма .» - один из наиболее высокопоставленных и имеющих наибольшее количество наград морской пехотинец (награжден двумя Медалями почета) генерал-майор Смэдли Батлер (основной кандидат от Республиканской партии США в Сенат) в 1935 году.

Теория возникновения войн в политологии

Цели сторон в войне

Прямая цель войны состоит в навязывании противнику своей воли. Один субъект политики пытается изменить поведение другого, заставить его отказаться от своей свободы, идеологии, от прав на что-либо, отдать требуемые национальные богатства, территорию, акваторию и др. Реализация этого стремления невоенными средствами, например, в процессе переговоров, сопровождаемых угрозой применения силы, может завершиться так называемым «добровольным присоединением» одного государства к другому, без применения вооруженной силы. По мнению известного американского специалиста по психологической войне П. Лайнбарджера, война - это своего рода убеждение, дорогостоящее, опасное, кровавое и неприятное, но эффективное, если другие меры не дают желаемых результатов.

При этом нередко инициаторы войны преследуют и непрямые цели, как то: укрепление своих внутриполитических позиций («маленькая победоносная война »), дестабилизация региона в целом, отвлечение и связывание сил противника. В новое время, для стороны, непосредственно начавшей войну, целью является мир лучший, чем довоенный. Для стороны же, испытывающей агрессию со стороны развязавшего войну противника, целью войны автоматически становится:

Противостояние противнику, желающему навязать свою волю
Предотвращение рецидивов агрессии

В реальной жизни часто нет четкой грани между нападающей и обороняющейся стороной, ибо обе стороны находятся на грани открытого проявления агрессии, и какая из них начнёт атаку первой - дело случая и принятой тактики. В таких случаях цели войны обеих сторон одинаковы - навязывание своей воли противнику с целью улучшения своего довоенного положения.

Исходя из вышесказанного, можно сделать вывод, что война может быть:

Полностью выиграна одной из противоборствующих сторон - либо воля агрессора исполнена, либо, для обороняющейся стороны, нападки агрессора успешно пресечены и его активность подавлена
Цели ни одной из сторон не достигнуты до конца - воля агрессора(ов) исполнена, но не полностью

Военная добыча

Выкуп Атауальпы

Роль войны в человеческом обществе оценивается неоднозначно.

К негативным последствиям войн, помимо гибели людей, можно отнести тот комплекс, который обозначается как гуманитарная катастрофа : голод , эпидемии. Современные глобальные войны связаны с огромными людскими и материальными потерями, с небывалыми прежде разрушениями и бедствиями. Например, потери в войнах европейских стран (убитые и умершие от ран и болезней) составили: в XVII веке - 3,3 млн чел., в XVIII веке - 5,4, в XIX и начале XX века (до Первой мировой войны) - 5,7, в Первой мировой войне - свыше 9, во Второй мировой войне (включая погибших в нацистских концлагерях) - свыше 50 млн чел.
К позитивным последствиям войн относят обмен информацией (благодаря Таласской битве арабы узнали у китайцев секрет изготовления бумаги), всплеск научно-технических открытий, а также снятие противоречий (война как диалектический момент отрицания у Гегеля).

Некоторые исследователи относят также к позитивным для человеческого общества в целом (не для человека) следующие факторы:

Война возвращает в человеческий социум биологический отбор, когда потомство оставляет наиболее приспособленных к выживанию, поскольку в обычных условиях человеческого сообщества действие законов биологии при выборе партнёра сильно ослабляется.
На время военных действий снимаются все запреты, которые налагаются на человека в обществе в обычное время. Как следствие, войну можно рассматривать как способ и метод снятия психологического напряжения в рамках целого социума.
Страх перед навязыванием чужой воли, страх перед лицом опасности является исключительным стимулом к техническому прогрессу. Неслучайно многие новинки изобретаются и появляются сначала для военных нужд и лишь потом находят своё применение в мирной жизни.
Оздоровление международных отношений на высшем уровне и обращение мирового сообщества к таким ценностям как человеческая жизнь, мир и пр. в поствоенный период.

Исторические типы войн

Войны Древнего мира

Захватнические походы древних государств с целью порабощения племён, находившихся на более низкой стадии общественного развития, сбора дани и захвата рабов (например, Галльская война , Маркоманская война и др.);
Межгосударственные войны с целью захвата территорий и ограбления завоёванных стран (например, Пунические войны , Греко-персидские войны);
войны между различными группировками аристократии (например, войны диадохов за раздел империи Александра Македонского в 321-276 до н. э.);
восстания рабов (например, восстание рабов в Риме под руководством Спартака);
восстания крестьян и ремесленников (восстание «Краснобровых» в Китае).

Войны Средневековья

Религиозные войны: Крестовые походы , Джихад ;
Династические войны (например, Война Алой и Белой розы в Англии);
Крестьянские войны-восстания против притеснений (например, Жакерия во Франции, Крестьянская война в Германии (Bauernkrieg)).

Войны Нового и Новейшего времени

Колониальные войны капиталистических стран за порабощение народов Азии, Африки, Америки, Океании (например, Первая опиумная война и Вторая Опиумная война);
Войны государств и коалиций государств за гегемонию (например, Северная война , Американо-мексиканская война , Корейская война , Эфиопо-эритрейская война), войны за мировое господство (Семилетняя война , Наполеоновские войны , Первая и Вторая мировая война);
Гражданские войны, сопровождающие развитие социалистических и буржуазно-демократических революций. Часто гражданские войны сливаются с войнами против внешней интервенции (Гражданская война в Китае);
Национально-освободительные войны народов зависимых и колониальных стран против колонизаторов, за установление государственной независимости или за её сохранение, против попыток восстановить колониальный режим (например, Алжирская война ; колониальная война Португалии и др.).

Постиндустриальные войны

Считается, что постиндустриальные войны - это прежде всего дипломатические и шпионские противостояния.

Гуманитарная война (например, Косовская война)
Межэтнический конфликт (например, Боснийская война , Карабахская война)

Поколения войн по Линду

В 1989 году американский эксперт Уильям Линд при анализе эволюции задач американской морской пехоты ввёл разделение войн на четыре поколения. Войну первого поколения он описывает как ведущуюся линейным строем с применением гладкоствольного огнестрельного оружия; второе поколение - позиционные войны с артобстрелами, пулемётами, окопами и прочей полевой фортификацией; к третьему поколению Линд отнёс блицкриг : армия стремится окружить противника и отрезать его от коммуникаций, главные виды вооружения - танки и авиация; война четвёртого поколения по Линду ведётся небольшими группами экипированных по последнему слову техники солдат в виде серии отдельных операций.

В литературе встречаются описания войн пятого и шестого поколений, но содержание этих терминов различается у разных авторов.

Продолжительность войн

Считается, что самая короткая за историю человечества война была между Англией и Занзибаром в 1896 г., получившая название «Первая Чимуренга». Продолжительность этой войны - 38 минут [неавторитетный источник? ] .

Самой длинной считают «столетнюю войну», которая, на самом деле, состоит из 4-х последовательных конфликтов, которые объединяют в одну растянувшуюся войну. Основные противники: Англия и Франция. Отсчет ведут с 1337 г. и до 1453 г., то есть 116 лет [неавторитетный источник? ] .

См. также

Религиозная война (Священные войны)

Примечания

Британника
Durbin, E.F.L. and John Bowlby .Personal Aggressiveness and War , 1939.
Turnbull, Colin (1987), «The Forest People» (Touchstonbe Books)
Alexander, Franz. «The Psychiatric Aspects of War and Peace.» 1941
Blanning, T.C.W. «The Origin of Great Wars.» The Origins of the French Revolutionary Wars. pg. 5
Walsh, Maurice N. War and the Human Race. 1971.
Lorenz, Konrad On Aggression 1966
Montagu, Ashley (1976), «The Nature of Human Aggression» (Oxford University Press)
Bouthoul, Gaston: «L`infanticide différé» (deferred infanticide), Paris 1970
Goldstone, Jack A.: «Revolution and Rebellion in the Early Modern World», Berkeley 1991; Goldstone, Jack A.: «Population and Security: How Demographic Change can Lead to Violent Conflict»,
Fuller, Gary: «The Demographic Backdrop to Ethnic Conflict: A Geographic Overwiew», in: CIA (Ed.): «The Challenge of Ethnic Conflict to National and International Order in the 1990s», Washington 1995, 151-154
Fuller, Gary (2004): «The Youth Crisis in Middle Eastern Society»
Fuller, Gary (2003): «The Youth Factor: The New Demographics of the Middle East and the Implications for U.S. Policy»
Gunnar Heinsohn (2003): «Söhne und Weltmacht: Terror im Aufstieg und Fall der Nationen» («Sons and Imperial Power: Terror and the Rise and Fall of Nations»), Zurich 2003), available online as free download (in German) ; see also the review of this book by Göran Therborn: «Nato´s Demographer», New Left Review 56, March/April 2009, 136-144
‘So, are civilizations at war?’, Interview with Samuel P. Huntington by Michael Steinberger, The Observer, Sunday October 21, 2001.
Helgerson, John L. (2002): «The National Security Implications of Global Demographic Trends»
Heinsohn, G.(2006): «Demography and War.»
Heinsohn, G.(2005): «Population, Conquest and Terror in the 21st Century.»
G. Heinsohn: «Why Gaza is Fertile Ground for Angry Young Men.» Financial Times Online, June 14, 2007 , retrieved on December 23, 2007; compare demographic data for Gaza Strip ( , )and Lebanon ( , ) provided by the U.S. Census Bureau; see also David Bau: «History is Demographics» , retrieved on December 23, 2007
Goldstone, Jack A.: «Revolution and Rebellion in the Early Modern World», Berkeley 1991
Moller, Herbert (1968): ‘Youth as a Force in the Modern World’, Comparative Studies in Society and History 10: 238-260; 240-244
Diessenbacher, Hartmut (1994): Kriege der Zukunft. Die Bevölkerungsexplosion gefährdet den Frieden. Muenchen: Hanser 1998; see also (criticizing youth bulge theory) Marc Sommers (2006): «Fearing Africa´s Young Men: The Case of Rwanda.» The World Bank: Social Development Papers - Conflict Prevention and Reconstruction, Paper No. 32, January 2006
National Security Study Memorandum 200 (NSSM 200) - April 1974
Stephen D. Mumford:

Если бы наши солдаты понимали, из-за чего мы воюем, нельзя было бы вести ни одной войны.

Фридрих Великий

Говоря о причинах войн, генерал армии М.А. Гареев в своём фундаментальном военно-научном труде «Если завтра война?..», пишет: «Если отвлечься от их внешнего словесного прикрытия, то обобщённо можно сказать, что главными причинами были: стремление к захвату чужих территорий, материальных ресурсов, богатств, живой силы (рабов); попытки тех или иных правителей покорить другие народы и даже установить «мировое господство»; захват и расширение колоний и других территорий, источников сырья, сфер экономического и политического влияния» 1 * 1 .

Причины войн Древнего мира

С древних времён существуют теории, определяющие причины войны. Так, ещё греческий философ Платон говорил, что война является естественным состоянием народа, а Аристотель считал войну естественным способом приобретения собственности.

Древнекитайский военный теоретик и полководец У-цзы в своём трактате «Об искусстве ведения войны» утверждал, что «обычно поднимают войско на войну из-за пяти причин: первое - из-за славы; второе - из-за выгоды; третье - из-за накопившихся обид; четвёртое - из-за внутренних беспорядков; пятое - из-за голода. Эти причины в свою очередь обусловливают пять видов войск: первое - справедливые

войска; второе - насильственные войска; третье - неистовые войска; четвертое - жестокие войска; пятое - мятежные войска» .

Причинами войн являлась борьба за жизнь, свойственная всем биологическим видам, в том числе человеку. От природы человечеству был присущ инстинкт агрессии, захвата чужой собственности и отстаивания своей.

«Война может привлекать, потому что она возбуждает, может служить развлечением, к тому же она обещает лёгкую добычу, несёт яркие впечатления и романтику, дисциплину и традиции,

самопожертвование и товарищество, обещает престиж в обществе и восхищение женщин, - утверждает английский фельдмаршал Монтгомери в своей «Краткой истории военных сражений». - У таитян достаточной причиной идти на войну был обычай, согласно которому юноша не мог жениться, если не имел татуировки, означавшей, что он убил в бою человека» .

Причиной войны Греко-Македонского союза с Персией в IV веке до н.э. явилось стремление первых устранить из района Средиземного моря, Малой Азии и восточных торговых путей векового могущественного соперника - персидскую деспотию, захватить новые земли, богатства, рабов и тем самым укрепить военную диктатуру в Греции. «Объединённая Греция предпринимает поход против исконного врага эллинского народа - Персии. Счастливая война с Персией откроет простор предпринимательскому духу и освободит Грецию от массы бедного люда, дав работу бродячим элементам, угрожающим самому существованию эллинского государства и культуре» , - призывал Исократ. Войной с Персией представители реакционной олигархии надеялись отвлечь внимание греческой рабовладельческой демократии от их внутренней политики и укрепить позиции реакции. Исократ требовал перенести «войну в Азию, а счастье Азии - к себе».

У кочевых народов войны обуславливались поисками хороших пастбищных земель и видами на лёгкую добычу.

У индейских народов Америки войны между племенами возникали из-за территории. «Они воевали из-за охотничьих угодий, водоёмов, речных долин, берегов озёр, месторождений кремня, залежей соли, из-за воды для нужд орошения и по другим поводам» .

По мнению древнеримского историка Саллюстия: «Единственная и древнейшая причина войны - есть сильная жажда власти и богатства... Золото и другие богатства - главная причина войн, сказано у Тацита» .

В Средние века причиной войны могли служить честолюбивые замыслы правителей государств. Таковыми были практически все войны, развязанные французским королём Людовиком XIV.

Австрийский военный теоретик фельдмаршал Монтекукколи в своём труде «Главные правила военной науки» (1664 г.) утверждал, что война является способом сохранения и укрепления монархии в отношении как внешнего, так и внутреннего положения.

«Или ты его дави, или он тебя задавит. Ни милости, ни прощения в бою ему не давай, подлинно ведая, что от него в несчастий своём ни того, ни другого не получишь. Ежели только о сохранении настоящего владения стараешься, а о прибавлении земель своих не думаешь, то блистание твоего оружия сперва потемнеет, а потом уже и ржаветь станет. Сперва слава твоя умалится, а затем сила и власть пропадут» .

«Не думай, - пишет Монтекукколи, - что в безоружном состоянии ты долго в покое останешься. Хотя ты никого не затронешь, но тебе соседи и свои люди в покое жить не дадут. Если внешнего противника не окажется, то начнутся внутренние мятежи. Это уже всеобщий закон на свете, что никакая вещь, и не единое дело под солнцем в одном состоянии не бывает, но всему время и необходимая перемена: одному вверх, другому вниз идти, сему расти, а тому малиться должно» .

Австрийский фельдмаршал понимал связь внутреннего и внешнего политического положения и внешнюю войну считал одним из орудий внутренней политики. Он рекомендовал «ради недопущения внутренних мятежей и раздоров, внешнюю войну начавши, с той стороны содержать, откуда себе бед и нападков ожидаешь» .

Основная политическая задача, по мнению Монтекукколи, заключается в сохранении и укреплении существующего порядка, т.е. монархии. «Порядок вместе со всем светом родился, а свет или видимый мир сей, из темноты смешанных частей своих освободившись, в том порядке от бога сотворён, в котором теперь стоит. Так мы его видим, и для сего порядка все на свете создано» .

Истории известны войны между светскими и религиозными властями (войны мусульманских государств между султанами и халифами, войны в XI веке между императорами и руководителями католической церкви) .

История помнит крестовые походы (рис. И), организованные католической церковью под знаменем борьбы против «неверных» (мусульман), освобождения гроба Господня и святой земли (Палестины).

Рис. 11.

В 1095 г. папа Урбан II призвал к европейскому крестовому походу: «Весь христианский мир опозорен победами и господством мусульман на Востоке. Святая земля... осквернена. Посему христианским королям надлежит обратить оружие против врагов Господних, вместо того, чтобы воевать друг с другом» .

Реакция на призыв папы была потрясающей. К концу весны 1097 г. через Босфор переправились от 25 до 30 тысяч крестоносцев. Их главным побудительным мотивом была религия. Первый крестовый поход был успешным. Крестоносцы прошли по всей Малой Азии и захватили Иерусалим. Их первоначальный успех объяснялся не только личной храбростью и глубокой верой, но и в равной степени отсутствием единства у сарацин. Однако когда народы Малой Азии стали объединяться под эгидой мусульманской религии, крестовые походы стали терпеть неудачи.

Верным последователям Мухаммеда была чрезвычайно близка идея «джихада», священной войны. Следует отметить, что эта идея и по сей день является движущей силой многих войн.

Политики и стратеги различных государств при прогнозировании возможных войн и изучении их причин неизменно принимали во внимание религиозный фактор. Османская империя была создана на базе распада империи арабов Азии и Византийской империи в Европе. Руководители империи считали, что причиной войн и вооруженных конфликтов могут быть противоречия между исламом и всеми ветвями христианства, между суннитами и шиитами, между империей и небольшим мусульманским государством. Руководители католической церкви, Ватикана причину возможных войн видели во внутренних врагах католичества - еретических движениях, и его внешних врагах - арабских и турецких завоевателях

Вся история человечества свидетельствует о том, что война - это неотъемлемая, врожденная составляющая человеческого существования, точно так же как тяга к игре, пению, снятию стресса, потребность в сатурналиях, вальпургиевых ночах, маскарадах и т.д. Здесь апологию войны необходимо решительно отделить от признания самой реальности этого феномена. Вся жизнь человека построена на антиномиях. Это - жизнь и смерть, добро и зло, свобода и рабство и многое другое. Некоторые из антиномий неразрешимы. Возможно, к этой категории относится и антиномия между войной и миром. История человечества - это прежде всего история войн. Упрощая вопрос, можно было бы сказать, что животные потому не имеют истории, что они не вели друг с другом войны. Как утверждал Г.В.Ф. Гегель, животное не знает войны, оно знает лишь борьбу, вызванную потребностями в пище, самке, территории для охоты и т.д. Удовлетворив свою потребность, оно довольствуется обретенным и не меняет порядок вещей в природе. Не таков человек. Чтобы выйти из животного состояния, он должен выйти за пределы природы, из мира потребностей и стремиться к благам, которые природа не может предоставить и которые находятся вне пределов чисто биологических устремлений. Человек не только стремится удовлетворить свои чисто биологические потребности, но и жаждет признания себя со стороны другого и, более того, подчинения этого другого. Таким образом, война имеет своей целью не только физическое выживание, но и навязывание собственных ценностей другому. Подвергаясь риску потерять собственную жизнь, человек, который не связан с ней на манер животного, озабоченного сохранением своего существования, утверждает свою самость. При таком положении вещей борьба с другим человеком как бы гуманизируется, т.е. приобретает человеческое измерение. Отношение к другому человеку - это отношение не только любви, но и конкуренции.
Человек воевал в глубокой древности, он продолжает воевать в наши дни и, по-видимому, станет воевать также в будущем. Менялись представления о типах и характере войн и армий, системах обороны, силовых методах, соответствующих изменяющимся реальностям, но во все времена человеческие сообщества в различных формах и ипостасях отнюдь не считали мир высшим благом. Большую часть истории человечества почти все попытки создания сколько-нибудь крупных держав и империй были связаны с экспансией, завоеванием, вмешательством, оккупацией чужих территорий. Во многом сама история человечества предстает как беспрерывная череда войн племен, народов, наций, империй, кланов, партий и т.д. друг с другом. Одни стремились подчинить себе чужие страны и народы, другие жаждали воинской славы, третьи считали, что лучше умереть стоя, чем жить, оставаясь на коленях. Во всяком случае, оправдания войнам всегда находили самые убедительные, поскольку человек, если судить по его деяниям, подсознательно руководствовался мефистофелевской максимой - нет в мире вещи, стоящей пощады. Не случайно и то, что с древнейших времен скептики не переставали утверждать, что homo homini lupus est, т.е. человек человеку волк. А из этой формулы вытекал другой, не менее известный постулат - bellum omnium contra omnes, то есть война всех против всех.
Более того, человеку во все эпохи была свойственна склонность героизировать, романтизировать и воспевать войну. В этой связи не может не обратить на себя внимание такой феномен, как поддержка и даже энтузиазм широких масс людей, которые нередко наблюдались в странах, вовлеченных в войну, перед ее началом. Такая ситуация имела место, например, почти во всех ведущих европейских странах накануне развязывания первой мировой войны. Исследовав общественное мнение европейских стран накануне первой мировой войны, отраженное в тогдашней прессе, выступлениях и высказываниях публицистов, общественных и государственных деятелей, английский военный историк М. Говард пришел к выводу, что единственными, кто стремился предотвратить надвигавшуюся войну, были дипломаты и бизнесмены. Пресса нагнетала страсти, а общественность была настроена по-боевому. Притягательность войны, склонность к ее героизации отнюдь не уменьшились и в наши дни, несмотря на страшные опустошения двух мировых войн XX в. Это дает основание для подозрений в том, что человек втайне любит войну. Пытаясь ответить на вопрос: «Почему в США фильм «Звездные войны» возглавил список кинобестселлеров», Ф. Дайсон дал этому феномену своеобразную зловещую интерпретацию. «В конце концов, - писал он, - это фильм о войне. Ужасы военных катастроф XX столетия должны были научить людей тому, что войны в наше время слишком трагичны, чтобы быть темой для веселого боевика. Но они по-прежнему сознательно или бессознательно любят войну. Возможно, истинной причиной феноменального успеха фильма стало то, что война в нем изображена как эдакое невинное развлечение. Удаленность места действия фильма в пространстве и во времени позволила публике проявить свою тайную любовь к войне совершенно открыто».
В данной связи не может не обратить на себя внимание тот факт, что война занимала немаловажное, если не центральное, место в космогониях и мифах всех прежних эпох и цивилизаций. Существовала довольно тесная связь между религией и войной. В древности, как на Востоке, так и на Западе, между собой постоянно воевали как боги, так и люди. Самое почетное место почти во всех мифологиях и мифологических пантеонах отводилось богам-воителям и героям-воинам, которые, разгромив силы зла, дали начало тем или иным народам, основали города или государства, спасли отечество или совершили какое-нибудь другое в этом роде деяние. В античной Греции защита полиса была неотделима от защиты бога-покровителя этого полиса. Это, в частности, проявлялось в сакрализации войны. Каждый воин ощущал как бы интимную связь с миром священного. Важность войны подтверждается самой структурой общества того периода, которое было разделено в тех или иных вариациях и под разными названиями на три основных класса: священнослужителей, воинов и землепашцев. Хотя в произведениях античности можно встретить сочувствие к жертвам войн, они тем не менее "рассматривались в тот период как неизбежный и даже необходимый элемент в отношениях между народами и государствами. Например, одна из главных тем «Илиады» Гомера - прославление войны и доблести на поле брани, в которой нередко участвуют сами боги. Особенно показательна в этом отношении позиция Гераклита. «Следует знать, - говорил он, - что война всеобща, что все происходит через борьбу и по необходимости». Война, утверждал Гераклит, «отец всего и всего царь; одним она предопределила быть богами, другим - людьми; одних она сделала рабами, других - свободными». Поэтому считал он, «Гомер был не прав, говоря: «Да исчезнет война среди людей и богов!» Он не понимал, что молится за погибель Вселенной; ибо, если бы его молитва была услышана, все вещи исчезли бы». В оценке места и роли войны с ним не расходился Платон, который в своих «Законах» утверждал, что война всех против всех вытекает из самой природы общества, из коренных противоречий, присущих отношениям людей друг к другу. «То, что большинство людей называют миром, - писал он, - есть только имя, на деле же от природы существует вечная и непримиримая война между государствами». Такая же война существует между отдельными поселками, между отдельными домами в поселке, а также между отдельными людьми. Все, как утверждал Платон, находятся в войне со всеми как в общественной, так и в частной жизни, и каждый находится в войне с самим собой».
Рим дал миру триумфальные арки, возводившиеся в честь героев войн. У каждого народа или государства была своя реальная или символическая аналогия триумфальной арки. Героизация и прославление героев и персонажей бесчисленных войн также представляют собой нечто вроде проявления феномена триумфальной арки. Таковой выступает и героизация войны. Вся последующая история человечества дает множество примеров, подтверждающих этот тезис.
Как правило, в трудах по истории прямо-таки главное место отводится именно лицам, наиболее отличившимся на поле брани. С определенными оговорками можно согласиться с Л. И. Мечниковым, который писал: «В памяти людей остается лишь то, что ослепляет; но истинные благодетели человеческого рода остаются в тени. Имена людей, научивших людей употреблению огня, искусству приручения животных и возделывания хлебных злаков, навсегда останутся неизвестными. Пантеон истории населен только извергами, шарлатанами и палачами». Героизация войны не чужда также и современному миру. Среди философов Нового времени наиболее типичное выражение это нашло, например, у Г. В. Ф. Гегеля, П. Прудона и Ф. Ницше. Как отмечал Гегель, жизнь представляет собой вечную трансформацию, ей противопоказаны неподвижность и скука, которые ассоциируются с миром. Человечество отнюдь не похоже на пруд, который ни один ветер не способен привести в движение, поскольку стоячая и гниющая вода ничего, кроме смерти, не отражает. В подобном же духе Прудон видел в мире малопривлекательную неподвиж|ность, отсутствие жизненности и высмеивал пацифистов, которые претендовали на устранение войн из жизни людей. Своего апофеоза апологетика войны, как известно, достигла у Ф. Ницше. В частности, его Заратустра учил любить «мир как Средство к новым войнам. И короткий мир - больше, чем длительный».
Прудон Пьер Жозеф (1809 - 1965) – французский политический и общественный деятель, теоретик анархизма. В 1927 г. поступил рабочим в типографию, стал наюборщиком. Много занимался самообразованием, изучал языки, теологию. В 1838 г. сдал экзамен на звание бакалавра, добился стипендии, которая позволила слушать лекции в Сорбонне. В 1840 г. выпустил книгу, в которой на вопрос, что такое собственность, ответил, позаимствовав формулу жирондиста Ж. П. Бриссо: “Собственность – это воровство”. Фраза стала знаменитой и создала Прудону славу революционера, хотя таковым он вовсе не был. Он не был согласен с теоретиками коммунизма, полагая, что коммунизм чреват неравенством гораздо более сильным, чем мелкая частная собственность. Он довольно безразлично относился к форме правления, по политическим взглядам был республиканцем и демократом, отвергавшим диктатуру и революционное насилие. Переворот Наполеона 2 декабря 1852 г. расценил как начало пути Франции к социализму. Главным произведением Прудона стала книга “Система экономических противоречий или Философия нищеты” (1846), посвященная критике основ капиталистического строя. На эту книгу яростно обрушился Карл Маркс, написавший свою работу “Нищета философии”. Он назвал Прудона идеологом мелкой буржуазии, сторонником социализма ремесленников и крестьян. Прудона называют “отцом анархии’, так как он явился основателем одной из систем анархических воззрений – антиавторитарной, федералистской теории. Первоначально им развивалась идея о “”социальной ликвидации государства и замене его “договорными отношениями” граждан. Впоследствии он признал ошибочность первоначального проекта и обосновал программу федерализации и децентрализации государств путем создания на их основе мелких автономных областей. Неоднократно подвергался судебному преследованию, сидел в тюрьме, но никогда не прекращал писать и бороться, отстаивая ценности равенства и свободы.
В этой связи представляется важным определить, какие именно свойства человеческой природы делают войну столь дьявольски привлекательной. Конечно, войны порождаются вполне осязаемыми материальными, экономическими, социальными, династическими, религиозными и иными факторами. Однако история предоставляет множество примеров, демонстрирующих, что устранение этих и подобных факторов не всегда приводило к устранению войн из жизни стран и народов. С древнейших времен мыслители в поисках глубинных причин, определяющих поведение человека и человеческих сообществ, особенно в периоды разного рода социальных и политических катаклизмов, войн и революций, неизменно обращали свой взор на природу самого человека. Абстрагируясь от многочисленных высказываний древних мыслителей по данному вопросу, отметим здесь лишь то, что уже св. Августин утверждал: причины войн коренятся в греховной природе человека, в его первородном грехе и желании бога покарать людей за их грехи. На этой основе сформировался провиденциалистский подход, согласно которому война находит свое оправдание во вмешательстве Бога или Провидения. Боссюэ, например, утверждал, что «именно Бог создает воинов и завоевателей». Особенно интересны в данном смысле рассуждения Ж. де Местра. Война, с его точки зрения, есть не более, но и не менее, чем как закон самого мироздания. Это результат «предопределенной страсти», которой наделены все живые существа со времени их творения: растения, животные и прежде всего люди, которые убивают не только, чтобы питаться, одеваться и т.д., но и просто ради того, чтобы убивать. Самое главное, по его мнению, состоит в том, что война приходит тогда, когда вопиющая несправедливость народов «взывает к мщению Бога». Этот последний аргумент, как считал де Местр, не только объясняет священный характер войны, но и оправдывает ее. По божественному предписанию, народ возрождается через войну, которая играет такую же роль, какую для дерева играет подрезка.
Местр Жозеф де (1753 - 1821) – публицист, политический деятель, философ, основоположник консервативного течения во французской политической мысли. В 1802 –1817 гг. был посланником Сардинского королевства в Петербурге. Основные произведения – “Опыт о порождающем принципе человеческих учреждений 1810”, “Петербургские вечера” (1821). Называя свой метод экспериментальным, де Местр считал историю опытным полем политической науки. Признавая значимость разума в естественных науках, он ограничивает его компетенцию в области политики и морали, где принципы разума носят абстрактный характер и применимы только к “человеку вообще”, существование которого сам же отрицает. Представление об индивиде, наделенном своеволием и стремлением к социальности, де Местр считает ложной и пустой абстракцией, выдумкой либерализма. Человека обуревают страсти, он зол по природе, т воспитание не может его изменить. Общество и индивид созданы друг для друга, но ни один из них не есть цель сама по себе – оба существуют ради высшего предназначения. Де Местр выступал против концепций общественного договора, особенно против идей Ж.-Ж. Руссо: общество не может быть результатом соглашения, которое уже предполагает существование общества, в том числе власти и языка. Подчеркивая пагубность идеалов свободы, равенства и братства, этот автор отстаивает органически сложившийся традиционный общественный порядок, согласный с Божественной волей, проповедовал синтез религии, философии и науки.
И. Кант не без оснований говорил, что история в целом никоим образом не свидетельствует о человеческой мудрости, скорее, это летопись человеческого несовершенства, безумия, тщеславия и порока. По-видимому, не лишены основания аргументы и доводы авторов, считающих присущие человеку от рождения злое начало, иррациональные и разрушительные побуждения, гордость, тщеславие и корыстолюбие не последними по значимости мотивирующими факторами общественно-исторического развития, важным компонентом которого являются войны. Движение истории, подчеркивал Гегель, осуществляет ее «дурная сторона», «порочное начало» - неповиновение. Неповиновение, непокорность и мятеж, наряду с другими факторами, стали немаловажным стимулом общественно-исторического прогресса. Более того, эту же «дурную сторону» Оскар Уайльд рассматривал как основную добродетель человека, поскольку именно благодаря непокорности и мятежу стал возможен прогресс. Общество, в конечном счете, живет и развивается по законам, корни которых лежат в природе человека. Это в первую очередь относится к разного рода конфликтам и войнам. И, действительно, любая война развязывается и ведется не богами или демонами, а обыкновенными людьми, и, чтобы понять ее природу, необходимо выяснить, какие именно человеческие качества ее вызывают.
«Две опасности угрожают миру - это порядок и беспорядок», - писал П. Валери. - Порядок и планомерность в их завершенной форме - не являются они концом всякой жизни? Творчества? Устремленности в неизведанное? Но вместе с тем хаос - не противен ли он самой сущности самоорганизации человеческой жизни? Не выступает ли он наилучшим условием для реализации принципа войны всех против всех? Однако скажем вместе с В. В. Розановым: «Разве мы не любим иногда хаос, разрушение еще жаднее, чем правильность и созидание?... Однообразие для всех не противоречит ли коренному началу человеческой природы - индивидуальности, а недвижность будущего и «идеала» - его свободной воле, жажде выбирать то или иное по-своему, иногда вопреки внешнему, хотя бы и разумному определению?». При оценке данного факта нельзя упускать из виду реальность несовершенства самой человеческой природы. Речь, помимо всего прочего, идет о таких низменных качествах человека, как зависть, алчность и т. д., в первом ряду которых стоит агрессивность, представляющая собой, по-видимому, одну из врожденных сущностных характеристик человеческой природы. С данной точки зрения, интерес представляет, на первый взгляд, парадоксальный вывод, к которому пришел А. П. Назаретян. По его мнению, «интеллект по своему генезису и по одной из исходных функций есть инструмент агрессии». Живой организм поддерживает свою жизнедеятельность в процессе постоянного взаимодействия со средой, используя энергию, высвобождаемую при разрушении других систем. Иначе говоря, «антиэнтропийные процессы в системе возможны только за счет роста энтропии в другой системе». Одна система живет за счет разрушения другой системы. «В этом смысле, - подчеркивал Назаретян, - интеллект есть орган антиэнтропийной активности, назначение которого состоит в том, чтобы обеспечить надежное поступление в организм свободной энергии (извлекаемой из других организмов) при минимуме энергетических затрат, иначе говоря - оптимальные агрессии и защиты».
Агрессивные побуждения связаны с такими человеческими качествами, как честолюбие, устремленность к активному действию, ориентация на успех и т.д., которые могут мотивировать как разрушительные, так и созидательные деяния людей. Разумеется, эти побуждения в той или иной форме должны иметь выход, ибо их постоянное подавление тяготит человека и чревато для него непредсказуемыми негативными последствиями. Этот фактор приобрел особую значимость с изобретением оружия, которое, по мнению К. Лоренца, досконально исследовавшего феномен агрессивности, стимулировало внутривидовой отбор людей, что, в свою очередь, послужило фактором, интенсифицировавшим человеческую агрессивность. Во многом неизбежность войн на протяжении всей истории человечества определялась фактом разделения людей на тех, которые в случае борьбы предпочитают подчинение смерти, и тех, которые готовы отдать свою жизнь, чтобы защищать свои ценности, сохранить или отвоевать свободу. Первых Гегель называл рабами, а вторых - господами. Возможно, одни из первичных атрибутов взаимоотношений людей составляли отношения господства и подчинения, постепенно приобретшие статус вполне законных и нормальных. Сам импульс к выходу человека из мира животных и стадного состояния, по-видимому, первоначально родился в головах наиболее развитых - как в физическом, так и особенно в интеллектуальном плане - индивидов. И не исключено, что для «очеловечивания» основной массы сородичей они прибегали не только к уговорам и методам убеждения, но и к насильственным методам, которые в совокупности способствовали постоянной трансформации человека.
Лоренц Конрад (1903 - 1989) – австрийский биолог и философ, один из осмнователей эволюционной эпистемологии. Лауреат Нобелевской премии 1973 г. по физиологии и медицине. Заложил теоретический фундамент современной этологии, науки о поведении животных. С конца 50-х годов Лоренц занимался социокультурными и общегуманистическими проблемами, связанными с опасностями, которые несет техническая цивилизация. Среди них в качестве главных он выделял этическую тематику, вопросы агрессивности людей и т. д.
Видимо, к незапамятным ранним временам восходит разделение людей на более и менее приспособленных к жизни, на тех, для кого свобода, говоря современным языком, составляла «наивысшую ценность», и на тех, для которых характерна склонность к «бегству от свободы». Вечной и неизбежной спутницей свободы является стремление быть лучше и выше других, подчинить своей воле этих последних, воля к господству над другими, или, как сказал бы Ф. Ницше, воля к власти. Существует значительная доля истины в доводах представителей политического peaлизма, восходящего к Н. Макиавелли и Т. Гоббсу, по мнению которых, стремление к господству составляет врожденное свойство человека. Точно так же дух господства и стремление к господству всегда составляли ведущий фактор мировых процессов. Интересно, что в «Генеалогии морали» Ницше связывал латинское слово bellum, означающее войну, со словом duellum, означающим дуэль, которое, в свою очередь, выводится из слова duonus, являвшегося архаической формой слова bonus, т.е. благо. Отсюда, утверждал Ницше, bonus стало означать человека дуэли, спора (duo), войны. Если воля к власти объясняет сначала борьбу и насилие, то она также помогает понять войну как силовое противоборство групп людей, подвергая риску саму жизнь. Можно соглашаться или не соглашаться с этим рассуждением. Но представляется очевидным тот факт, что принцип столкновения двух равновеликих воль уже составляет зародыш борьбы или войны. Первое отношение между людьми, которое родилось в результате войны, - это отношение между поработителем и порабощенным, господином и рабом.
Оружие убийства, будучи изобретенным, приобретает собственную логику существования. Открывая новые возможности убийства, оно, как отмечал К. Лоренц, нарушает существовавшее ранее «равновесие между сравнительно слабыми запретами агрессии и такими же слабыми возможностями убийства». Более того, развитие военной технологии способствовало постепенной деперсонализации, обезличению военного дела, снижению моральной ответственности и усилению бесчеловечности участников военного конфликта, а также уменьшению значения их личного героизма и доблести. Увеличение расстояния, на котором действует оружие убийства, в значительной мере снимает проблемы моральной ответственности, угрызений совести, жалости и прочих неприятных для убивающего моментов, если, конечно, они возникают. Считается, что изобретение пороха и огнестрельного оружия подорвало не только социальный порядок рыцарской эпохи, но и ее этику. Именно удаленность от последствий во многом делает возможным то, что даже самый безобидный, казалось бы, человек оказывается способен нажать спусковой крючок винтовки или пусковую кнопку ракеты с ядерной боеголовкой. Личное знакомство, встреча лицом к лицу в определенных ситуациях сами по себе ведут к притуплению агрессивного импульса, а анонимность усиливает его. Как отмечал Лоренц, бывает так, что «наивный человек испытывает чрезвычайно пылкие чувства злобы, ярости по отношению к «этим иванам», «этим фрицам», «этим жидам», «этим макаронникам», то есть к соседним народам, клички которых по возможности комбинируются с приставкой «гады». Такой человек может бушевать против них у себя за столом, но ему и в голову не придет даже простая невежливость, если он оказывается лицом к лицу с представителем ненавистной национальности» По данным многих исследований, коллективная ответственность в определенных условиях способствует снижению моральных критериев. Война же представляет собой коллективный акт, осуществляемый коллективной волей специально подготовленных и предназначенных для этого людей. Этот фактор приобретает все более возрастающую роль по мере технизации и обезличения процесса ведения военных действий. Информационная и телекоммуникационная революции превратили войну из соревнования в грубой силе в соревнование умов в том, кто именно способен быстрее, эффективнее и масштабнее наносить урон противнику, оставаясь при этом на расстоянии тысяч километров от мест намечаемых ударов.
При этом было бы просто абсурдом сводить все причины войн к одной лишь человеческой агрессивности. Конечно, война представляет собой социокультурный и социально-психологический феномен. Она есть неизбежный результат самого жизнеустройства и жизненного уклада людей. Поэтому, чтобы правильно понять сущность войны и найти соответствующие пути и средства ее предотвращения, необходимо принимать во внимание как все атрибуты природы человека, так и комплекс социальных, культурных, экономических, территориально-географических, политических и иных факторов существования человеческих сообществ. Разумеется, в условиях цивилизации открытая агрессия как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях в значительной мере сублимируется. Природная агрессивность как бы отходит на задний план, определяющую значимость приобретают целенаправленный расчет и рациональный выбор. В целом можно, хотя и с некоторыми оговорками, согласиться с Клаузевицем, который считал, что война «представляет собой странную троицу, составленную из насилия как первоначального своего элемента, ненависти и вражды, которые следует рассматривать как слепой природный инстинкт; из игры вероятностей и случая, что делает ее свободной душевной деятельностью; из подчиненности ее в качестве орудия политике, благодаря чему она подчиняется простому рассудку ».
В принципе все войны носят идеологический характер в том смысле, что каждая из вовлеченных в нее сторон так или иначе посягает на образ жизни и систему ценностей своего противника. В то же время, будучи соперничеством за власть и влияние во всех их формах и проявлениях, война является политическим актом. Или, как писал Клаузевиц, «война есть не только политический акт, но и подлинное орудие политики, продолжение политических отношений, проведение их другими средствами». Но агрессивность государства питается прежде всего агрессивностью составляющих его людей. С мотивом агрессии теснейшим образом связано чувство враждебности к чужим. Весь исторический опыт свидетельствует о том, что люди просто не могут обходиться без врагов. В конфликтах вообще и войнах в частности неправомерно усматривать некую аберрацию, некое отклонение от нормы и тем более некий атавизм, результат непреодоленных реликтов неандертализма в человеке. Они представляют собой вполне естественные проявления человеческой природы, поэтому сохранятся в качестве крайних средств разрешения проблем, возникающих между людьми, пока существуют сами люди, человеческие сообщества. Можно не соглашаться с моральными, нравственными, воспитательными или иными суждениями как с увещеваниями, но, как отмечал К. Шмитт, «то, что народы группируются по противоположности «друг-враг», что эта противоположность и сегодня действительна и дана как реальная возможность каждому политически существующему народу, - это разумным образом отрицать невозможно».
В политической сфере враг - это не просто конкурент в экономике, противник в спортивных или иных состязаниях или недоброжелатель в частной, обыденной жизни. Здесь враг - это, говоря словами Шмитта, «борющаяся совокупность людей, противостоящая точно такой же совокупности... Враг - это hostis, не inаmicus в более широком смысле, polemiоs, не vestros». Если согласиться с этим утверждением, то нельзя не согласиться и с выводом, который Шмитт сделал из данного постулата. Так, часто цитируемое из Нового завета выражение «любите врагов ваших» означает «diligite inamicos vestros», или по-гречески «agalate tous extrous humon», а не «diligite hostes vestros». Если как следует вдуматься в значение этих слов, то обнаружится, что, говоря inamicos (в латинском варианте) или extrous (в греческом варианте), имеют в виду скорее просто противника, соперника, недоброжелателя, ненавистника (назовите как хотите) в чисто бытовом, частном смысле. Что же касается понятия «враг», то оно пронизано прежде всего политическим, публичным началом, теснейшим образом связано с понятиями «война», «борьба», понимаемыми как столкновение противоборствующих сил, организованных политически. Вспомним, что война представляет собой феномен публичный, политический, происходящий между государствами. Не случайно греческое слово «polemiоs», означающее враг, происходит от однокорневого слова «polemon», означающего войну в собственном смысле слова.
И действительно, ведь даже у первоначальных христиан, не говоря уже о христианах средневековья и Нового времени, речь не могла идти о том, чтобы сдаться на милость врага, безучастно смотреть на порабощение родины чужеземными завоевателями, реагировать непротивлением творимому ими злу. Особенно, когда христианство при императоре Константине стало официальной религией империи, ее приверженцы воочию столкнулись с проблемой служения империи, в том числе и с оружием в руках. Вся последующая история христианского мира служит наглядным подтверждением того, что христиане отнюдь не подставляли правую щеку тем, кто ударял их по левой. Более того, часто они сами выступали инициаторами, условно говоря, таких пощечин. По-видимому, в самой человеческой природе коренится потребность иметь врага - злобного и беспощадного, и в силу этого подлежащего уничтожению. Оппозиционность, неуживчивость, конфликтность, враждебность представляют собой такие же естественные формы проявления отношений между людьми, как и взаимная симпатия, солидарность, коллективизм и т.д. Инстинкт самосохранения и инстинкт борьбы составляют две стороны одной и той же медали. Поэтому со значительной долей уверенности можно сказать, что одним из основополагающих побудительных мотивов человеческой агрессии является образ действительного или воображаемого врага, именем которого люди оправдывают свои действия. Привычка направлять свою враждебность вовне, на чужаков привилась человеку вместе со способностями рассуждать, смеяться, удивляться, радоваться и т.д. Б. Паскаль приводил такую притчу: «За что ты меня убиваешь? - Как за что? Друг, да ведь ты живешь на том берегу реки! Живи ты на этом, я и впрямь совершил бы неправое дело, злодейство, если бы тебя убил. Но ты живешь по ту сторону, значит, дело мое правое, и я совершил подвиг!»
Как установлено антропологическими и этнографическими исследованиями, практика использования посторонних, чужих в качестве козлов отпущения стара как мир. Она уходит своими корнями в родоплеменное прошлое человечества. Общий враг, реальный или воображаемый, нередко служил началом, обеспечивающим единство и сплоченность племени или народа. Поэтому, если не было реального врага, который угрожал бы этому единству и сплоченности, то его, естественно, придумывали, конструировали. Его внезапное исчезновение по какой-либо причине, как правило, создает у племени, народа, страны ощущение некоей пустоты. При отсутствии реального врага его роль часто выполняет враг воображаемый. На этой основе уже в первобытную эпоху появились антитезы: «мы-они», «свои- чужие», «племя-враг племени». Показательно, что в ту эпоху человек легко убивает и даже съедает иноплеменника. В его глазах представитель другого рода, племени - это не человек, а некий нелюдь. Не случайно, что само название многих народов переводилось как «люди», противопоставляемые остальным «нелюдям», которые подлежали уничтожению. Такое положение вещей несколько изменилось лишь в период неолита и в последующие эпохи, когда взаимоотношения сначала различных племен, а потом народов были заключены в рамки определенных норм и правил. Но в целом принцип поисков и конструирования врага сохранился на все времена у всех народов. Когда в семье, коллективе, стране дела идут плохо, слишком часто появляется искушение найти виновников всех бед вовне. В качестве козлов отпущения, как правило, выступают разного рода религиозные, национальные и иные меньшинства, а на международном уровне - какое-либо иностранное государство, которое будто вынашивает планы завоевания или порабощения страны. Внешний враг в данном случае часто служит фактором, объединяющим расколотую нацию. В античной Греции внешний враг в лице Персии служил важным пропагандистским аргументом в борьбе полисов между собой. По свидетельству Фукидида, в Пелопонесской войне афиняне ссылались на свою роль защитников свободы Эллады в греко-персидских войнах, чтобы показать свое моральное превосходство над лакедемонянами. На это Гермократ Сиракузский возражал им, заявляя, что они боролись за свою независимость, а не за свободу всей Греции. Для Демосфена, Исократа и Ксенофонта также была характерна склонность объяснять распри между различными полисами вмешательством и кознями врагов всей Эллады. Если первый обвинял в этом македонского царя Филиппа, то Исократ и Ксенофонт - Персию.
С тех пор образ врага и комплекс вражеского заговора служили в качестве излюбленного аргумента всех тех, кто вступал на тропу войны. Так, во время первой мировой войны одной из попыток обоснования противоборства борющихся сторон явилась концепция столкновения несовместимых, враждебных друг другу цивилизаций или цивилизации и варварства. В 1915 г. французский философ А. Бергсон опубликовал листовку под названием «Значение войны», в которой военные усилия Германии оценивались как наступление варварства на цивилизацию, а действия союзников - как стремление разрешить проблему современного мира с помощью большей свободы, братства и справедливости. Германия, утверждал Бергсон, злоупотребила достижениями цивилизации для создания «систематического варварства» и «империи смерти».
Бергсон Анри (1859 - 1941) – французский философ,лауреат Нобелевской премии 1928 г. по литературе, труды которого были названы “благой вестью”, “бегством из темной каморки на свежий воздух”, а беспокойный взгляд на мир сохранил за его именем славу революционизирующего воздействия на философию. Существенные элементы своего “интуитивизма” он заимствовал у Шопенгауэра. Противопоставление двух форм созерцания – пространства и времени, а также противопоставление познания посредством разума и посредством интуиции, прикрепление разума к пространству, косности, мертвой природе, а интуиции – ко времени, неделимому течению и развертыванию, к чистой “длительности”, недоступной разуму – все это также невозможно без шопенгауэрского двойственного воззрения на мир как волю и представление. Точно также невозможен “жизненный порыв” Бергсона “без воли к жизни Шопенгауэра”. “Мои книги, - писал Бергсон, - всегда были выражением неудовлетворенности, протеста. Я мог написать о многом другом, но я писал, чтобы протестовать против того, что мне казалось ложным”.
В свою очередь, германский философ М. Шелер в работе «Гений войны и германская война» (Der Genius des Krieges und der deutsche Krieg) подвел своеобразную философскую базу под военную пропаганду руководства страны. В понимании Шелера война представляла собой конфликт между Россией и Европой, в котором Германия и Австрия выступали в качестве главных защитников общего европейского наследия. Шелер утверждал, что Россия представляет собой самостоятельный культурный круг (Kulturkreis), совершенно отличный от Европы, и ее экспансия на Запад означала бы конец творческого начала европейского духа. Европа оказалась ослабленной изнутри по вине Великобритании, представлявшей капиталистическую цивилизацию. Англия воплощает в себе искусственное, циничное и рациональное общество (Gesellschaft), для которого характерен утилитаризм, подрывающий высшие ценности, в противоположность германскому принципу истинной, эмоциональной, внутренней общины (Gemeinschaft). Иными словами, Шелер отвергал «научное варварство в лице капитализма и либерализма», пронизанного натурализмом и позитивизмом и не признающего этическое и духовное начала. Что касается Германии, то она, утверждал Шелер, еще сохранила антикапиталистический, героический общинный дух, который в сочетании с космополитизмом германского национального духа, ее чувством ответственности за судьбы всего человечества, побуждает ее к тому, чтобы возглавить борьбу за духовное и политическое единство Европы. В целом картине мира, разделенного на три части - монгольско-японскую империю, которая правит Востоком, отсталую в культурном отношении Российскую империю, стремящуюся к экспансии на Запад, и механическую капиталистическую Америку в качестве наследницы утилитарной Англии, - Шелер противопоставлял духовно объединенную Европу под военным руководством Германии.
Шелер Макс (1874 - 1928) – немецкий философ, ученик Эйкена и последователь Гуссерля, в годы первой мировой войны стал политиком, объявившись сначала в Женеве, а затем в Гааге. Его философское творчество выросло во многом из философии жизни Шопенгауэра и из дискуссий с ним. Шелер приписывал воле принцип слепой силы, не знающей цели, что составляет существенную часть его новой антропологии и дуалистической философии истории.
Свое наиболее законченное выражение этот подход получил в период “холодной войны”. Характер и направленность взаимоотношений между государствами во многом зависят от того, как они видят и воспринимают друг друга. От этого зависят обострение или ослабление международной напряженности, успех или неуспех переговоров об ограничении гонки вооружений и предотвращения войны. Можно сказать, что не вооружения или гонка вооружений являются причиной войны, а, наоборот, настроенность на войну ведет к гонке вооружений. Еще в 30-е годы председатель комиссии по разоружению Лиги Наций С. де Мадаряга пришел к выводу о ложности самой постановки вопроса о разоружении как средстве достижения взаимопонимания между народами. Понимаемое так разоружение, считал Мадаряга, является миражом, поскольку оно переворачивает проблему войны с ног на голову. Обосновывая свою мысль, он писал: «Народы не доверяют друг другу не потому, что они вооружены, они вооружены потому, что не доверяют друг другу. Поэтому желать разоружения до достижения минимума общего согласия по фундаментальным проблемам так же абсурдно, как и желать, чтобы люди ходили зимой голышом». В значительной степени гонка вооружений обусловлена политическими и идеологическими конфликтами и противоречиями, питающими недоверие и неприязнь народов друг к другу. И, действительно, прав психолог и публицист С. Кин, который, развивая зафиксированное в уставе ЮНЕСКО положение о том, что войны начинаются в умах людей, писал: «Сначала мы создаем образ врага. Образ предваряет оружие. Мы убиваем других мысленно, а затем изобретаем палицу или баллистические ракеты, чтобы убить их физически. Пропаганда опережает технологию». При этом архетип врага имеет много ипостасей: чужака, агрессора, иноверца, варвара, захватчика, преступника, насильника и т.д. Показав несостоятельность рационалистических доводов в пользу уменьшения риска войны, Кин утверждал, что суть дела не в рационализме и технологии, а в «ожесточении наших сердец». В период холодной войны, писал он, американцы и советские люди, поколение за поколением культивировали ненависть и дегуманизировали друг друга, в результате чего «мы, люди, стали homo hostilis, враждующим видом, животными, изобретающими врагов».
С окончанием “холодной войны” и биполярного миропорядка этот комплекс отнюдь не исчез и не может исчезнуть. В частности, в несколько модифицированной форме возродилась концепция конфликта цивилизаций. В 1993 г. известный американский политолог С. Хантингтон выступил с нашумевшей статьей «Столкновение цивилизаций?». Ее лейтмотивом был тезис о том, что, если XX столетие являлось веком столкновения идеологий, то XXI столетие станет веком столкновения цивилизаций или религий, поскольку противоречия, сложившиеся в течение столетий, «более фундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и политическими режимами». Из этих рассуждений выводился сакраментальный вывод: «Следующая мировая война, если она разразится, будет войной между цивилизациями». Подобный прогноз был встречен весьма критически, так как современность демонстрировала отнюдь не консолидацию человечества вокруг неких “цивилизационных центров” или в рамках “культурных кругов”, а прямо противоположные тенденции. Имеет место двуединый процесс интернационализации, универсализации и глобализации, с одной стороны, и фрагментации, локализации, ренационализации, - с другой. В процессе реализации первой тенденции как раз происходит размывание культурных и цивилизационных особенностей при одновременном формировании общих для большинства стран и народов земного шара экономических и политических институтов. Суть второй тенденции состоит в возрождении национальных, этнических, местнических приверженностей внутри стран, регионов, «цивилизаций». К тому же нередко войны и конфликты оказывались и оказываются наиболее опустошительными не столько на разломах цивилизаций или между различными цивилизациями, сколько в пределах одной и той же цивилизации, одной и той же страны, одного и того же народа, между соседними, зачастую близкими по крови, культуре, языку народами. Как справедливо отмечал Г. Зиммель, «на почве родственной общности возникает более сильный антагонизм, чем между чужими. Взаимная ненависть мельчайших соседних государств, у которых вся картина мира, локальные связи и интересы необходимым образом весьма сходны и нередко должны даже совпадать, часто намного более страстна и непримирима, чем между большими нациями, пространственно и по существу совершенно чужими друг другу». Постоянные греко-персидские войны отнюдь не мешали столь частым межгреческим войнам, одной из которых явилась Пелопонесская война, блестяще описанная Фукидидом. Как свидетельствуют источники, эти войны велись с не меньшим ожесточением и свирепостью, чем войны с персами. Так было и в последующие периоды.
Как показывает исторический опыт, особой ожесточенностью характеризуются гражданские войны. По некоторым данным, в ходе тайпинского восстания в Китае, начавшегося в 1850 г. и продолжавшегося 14 лет, число погибших достигло миллионов человек. В ходе гражданской войны в США погибло около 600 тыс. человек, а в гражданской войне в нашей стране число погибших и умерших от голода и других лишений, перевалило за несколько миллионов человек. В своем исследовании войн К. Райт пришел к выводу, что из общего числа 278 войн, имевших место в период с 1480 по 1941 г., 78 (или 28%) являлись гражданскими. А в период 1800-1941 гг. одна гражданская война приходилась на три межгосударственные. По данным германских исследователей, за период с 1945 по 1985 г. в мире произошло 160 вооруженных конфликтов, из которых 151 приходится на страны третьего мира. По их подсчетам, за этот период только 26 дней мир был свободен от какого-либо конфликта. Общее число погибших в этих конфликтах составило от 25 до 35 млн. человек. Естественно, что феномен врага и отражающее его понятие не могут просто так исчезнуть, они принимают лишь новые формы. А война, как отмечал К. Шмитт, есть крайняя реализация вражды, и она представляет собой реальную возможность, «покуда смысл имеет понятие врага». Если в период глобального противостояния двух главных враждебных лагерей ответ на вопрос о взаимных врагах и друзьях считался самим собой разумеющимся, то теперь каждому участнику мирового сообщества данный вопрос придется решать в каждом конкретном случае самостоятельно и конкретно, определить собственные клише и стереотипы врагов и друзей. Это особенно верно, если учесть, что характерное для современного мира возрастание, с одной стороны, закрытости, а, с другой стороны, открытости и транспарентности, ведет к дестабилизации, фрагментации и неустойчивости, возвышению толп одиночек, новых пиратов, тоталитарных сект и банд террористов, мафии и разного рода джентльменов удачи.